Все школьные сочинения по литературе

Говоря о чертах, определяющих характер сатиры, М. Е. Салтыков- Щедрин писал: «Для того чтоб сатира была действительно сатирой и достигала своей цели, надобно, во-первых, чтобы она давала почувствовать читателю тот идеал, из которого отправляется творец ее и, во-вторых, чтоб она вполне ясно сознавала тот предмет, против которого направлено ее жало». Сатира Маяковского полностью удовлетворяет этим требованиям: в ней всегда ощущается тот общественный идеал, за который борется поэт, и четко определено то зло, против которого направлено ее острие.

Сатира Маяковского многообразна в жанровом отношении. От весьма своеобразного сатирического «гимна» в дореволюционной поэзии он пришел к веселой остроумной карикатуре с присущей ей тенденцией к сатирическому образу-маске, широкому использованию гиперболы в поэзии послереволюционной. В 20-е годы в стихах о загранице Маяковский обращается к жанру лиро-эпического, сюжетного стихотворения, в котором часто присутствует сатира. Много и настойчиво работает поэт и в жанре стихотворного сатирического фельетона. Этот жанр, наметившийся в поэзии Маяков ского уже в начале 20-х годов, наибольшего развития достигает в последний период его творческого пути. К этому жанру можно отнести его сатирические стихотворения «О дряни» и «Прозаседавшиеся». Центральные темы сатирического творчества поэта — мещанство и бюрократизм. Если в стихотворении «О дряни» обличается мещанство, то в стихотворении «Прозаседавшиеся», написанном год спустя, впервые сатира направлена против бюрократизма. И хотя проблема «бюрократизма» впоследствии нашла отражение во многих произведениях Маяковского, стихотворение «Прозаседавшиеся » осталось одним из лучших образцов сатиры Маяковского на эту тему.

Особенность стихотворения «Прозаседавшиеся» в том, что в нем не выведен конкретный образ бюрократа, но зато есть обобщенная картина заседающих бюрократов. Сатирический эффект в стихотворении создается постепенно. В начале стихотворения мало что предвещает его сатирическое звучание:

Чуть ночь превратится в рассвет,

вижу каждый день я:

кто в глав,

кто в ком,

кто в полит,

кто в просвет

расходится народ в учрежденья.

А вот сатирическое звучание второй строфы уже не вызывает сомнения:

Обдают дождем дела бумажные,

чуть войдешь в здание:

отобрав с полсотни —

самые важные! —

служащие расходятся на заседание.

Для Маяковского бюрократизм всегда будет означать слепую власть бумажки, циркуляра, инструкции, которая употребляется в ущерб живому делу. Не случайно «В стихах о советском паспорте » поэт столь резко выразится о бюрократической бумажке («к любым чертям с матерями катись любая бумажка…»). Образ «бумажного дождя», намеченный в «Прозаседавшихся», в этом отношении весьма примечателен и будет продолжен в целом ряде последующих произведений поэта. Однако в этом стихотворении этот образ не получает развития, ибо Маяковского здесь интересует другое — заседательский раж бюрократов. Неверно было бы полагать, что Маяковский берет под сатирический обстрел заседания вообще. Речь идет о бюрократических заседаниях, которые в полном соответствии с сущностью бюрократизма живое дело подменяют разговорами, решениями, резолюциями, да и сама тематика этих заседаний, собраний, совещаний надуманная. На протяжении всего стихотворения поэт подчеркивает явно бюрократический, архиформальный характер проводимых заседаний:

Товарищ Иван Ваныч ушли заседать —

объединение Тео и Гукона…

…Заседают:

покупка склянки чернил

Губкооперативом…

Проситель, обивающий пороги этого учреждения «со времени она», чтобы взять аудиенцию у одного из его работников (некоего Иван Ваныча), никак не может его застать на месте, ибо неуловимый Иван Ваныч постоянно на каких-то заседаниях. Маяковскому самому пришлось столкнуться с бюрократической волокитой, когда он попытался (за год до создания «Прозаседавшихся ») опубликовать в Госиздате пьесу «Мистерия-буфф». В своих заявлениях в комиссии, в отделы, в некоторых письмах того времени Маяковский рассказывает, как ему пришлось столкнуться с «бюрократизмом в чистом виде», с «бюрократизмом, смешанным с издевательством», он пишет о том, что «обивал пороги головы». Конечно, в «Прозаседавшихся» эти биографические факты предельно обобщены, но их нельзя не учитывать.

Четыре раза за день взбирается несчастный проситель на «верхний этаж семиэтажного дома», но так и не может застать Ивана Ваныча. Каждый раз он слышит один и то же ответ: «Заседают». Но главное не в том, что Иван Ваныч заседает, а в том, на каких заседаниях он проводит свое служебное время, так как именно в этом выявляется бюрократическая сущность «прозаседавшихся». Уже после первой попытки встретиться с Иваном Ванычем проситель слышит, что Иван Ваныч «ушли заседать» на «объединение Тео и Гукона». Только в мозгу отъявленного бюрократа могла родиться мысль объединить столь различные по своему характеру учреждения, какими является Театральный отдел Главполитпросвета (ТЕО) и Главное управление коннозаводства при Наркомземе (ГУКОН). И Маяковский, опираясь на реальный факт (в 1921 году бывший заведующий ТЕО режиссер С. Н. Кель был назначен на работу в… Гукон начальником отдела коннозаводства), идет дальше, заставляя бюрократов вообще ставить вопрос об объединении этих несовместимых учреждений и тем самым добиваясь остросатирического эффекта.

В четвертый раз, уже «на ночь глядя», приходит проситель в учреждение и узнает, что таинственный Иван Ваныч на этот раз «на заседании а-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома». В этой абракадабре — высмеивание любви к сложным аббревиатурам, характерной для двадцатых годов.

В конце концов «взъяренный» посетитель, «дикие проклятья дорогой изрыгая», врывается, доведенный до белого каления, на заседание и видит «страшную картину» — сидящие половинки людей, ибо «поневоле приходится раздвояться. До пояса здесь, а остальное там». Фантастическая картина заседания бюрократов, где сидят «людей половины», — это, конечно, тот же гротеск, построенный на буквальном понимании выражения «разделиться пополам», «раздвоиться». Как ни фантастична нарисованная поэтом картина, она лишь подчеркивает реальность — заседательскую суетню бюрократов. Сатирический эффект усиливается еще и тем, что «взъяренному », метущемуся от «страшной картины» герою противостоит «спокойнейший голосок» секретаря:

Они на двух заседаниях сразу.

В день

заседаний на двадцать

надо поспеть нам.

Поневоле приходится раздвояться…

В заключительной строфе подводится итог всего стихотворения. «О, хотя бы еще одно заседание относительно искоренения всех заседаний» — эти строки приобрели поистине всенародную известность, они применимы ко всякого рода бюрократическим заседаниям. Прочно вошел в русскую разговорную речь и неологизм Маяковского «прозаседавшиеся».